Человеку дана совесть.
У младенца она живая,
У кого-то она успокоилась,
У кого-то она никакая.
Совесть - это частичка жизни,
Индикатор в житейском море.
Если надо, она осудит,
Если можно, мир в сердце устроит.
Совесть может быть чистой, доброй,
Непорочной пред оком Божьим,
Даже если ты очень странный,
На других людей непохожий.
Ну, а если как в песне поется:
"Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а так",
Кто здесь прав, только Бог разберется,
Нам судить не дано никак.
Совесть нас обличит и наставит,
Если кровью она очищена,
Она снова к кресту направит,
Если только жива, не выжжена.
Но бывает сожженной совесть,
Дым пожарищ закроет небо,
Кто-то думает: я в порядке,
Но не вижу ярркого света.
Бог - Он свет, Он - мерило чести,
Его слово достойно доверия.
Обличает тебя Он если,
Нужно каяться, отбросив неверие.
Совесть выжжена может быть злобой,
Равнодушьем к беде другого.,
Не способна такая совесть
сострадать, пожалеть больного,
Предложить руку помощи другу
И не ждать от него благодарности,
Зато сможет ходить по бездушному кругу,
Не отдав никому самой малости.
Я хочу иметь совесть живую,
Чтоб кричала, вопила, болела,
Если надо, чтоб обличала,
Никогда замолчать не смела.
Перед Богом хочу иметь совесть
Непорочную, чистую, добрую,
Чтоб в последний свой час успокоиться,
Я хочу так прожить, я попробую.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
